«Князь Игорь» - 2011

Одно из лучших сочинений отечественной оперной классики вновь на самарской сцене. На премьере 18 февраля присутствовали губернатор области Владимир Артяков и министр культуры Ольга Рыбакова.

В числе лучших классических произведений «Князь Игорь» присутствовал в афише самого первого сезона Самарского оперного театра 1931-1932 годов. Первая послевоенная постановка оперы была осуществлена на его сцене  Александром Шморгонером и режиссером Борисом Кушнером в 1948 году. В 1951 году ее сменил спектакль, поставленный дирижером Григорием Рисманом, режиссером Анатолием Пикаром и художником Михаилом Мурзиным.

Пример фантастически долгой жизни на куйбышевской сцене явила постановка «Князя Игоря», осуществленная в 1972 году дирижером Иосифом Айзиковичем, режиссером Борисом Рябикиным и ленинградским художником Иваном Севастьяновым. В 1985 году капитальное возобновление «Князя Игоря» осуществили дирижер Александр Говоров и приглашенный театром специально для этой цели Борис Рябикин. Эта постановка оставалась в репертуаре театра до середины 2000-х годов.

 

Новое прочтение

Нынешнюю постановку «Князя Игоря» на обновленной сцене Самарского оперного театра осуществили художественный руководитель камерного музыкального театра «Санктъ-Петербургъ Опера» народный артист России Юрий Александров и главный художник Михайловского театра заслуженный художник России Вячеслав Окунев, дирижер - заслуженный деятель искусств России Владимир Коваленко, хормейстер - заслуженный деятель искусств России Валерия Навротская.

О концепции спектакля - в эксклюзивном интервью Юрия Александрова нашей газете («СИ» от 18.02). Суть ее в том, чтобы подарить самарской публике праздник и сделать акценты на светлых, позитивных аспектах оперы. В качестве «точки отсчета»  постановщиком избрана позиция А.Бородина, создавшего монументальное эпическое полотно во славу русского народа. В самарском спектакле по существу нет отрицательных персонажей. Даже самодур и пьяница князь Галицкий, превратился в бесшабашного гуляку, а пьяная оргия челяди на его подворье – в праздничное масленичное гулянье с ряжеными. В финале Галицкий встречает бежавшего из половецкого плена Игоря хлебом-солью. Смикшировано трагическое звучание а-капелльного хора обездоленных набегами половцев поселян в сцене плача Ярославны. Подобные примеры можно множить.

Но праздник есть праздник. И зрители ощущают его с первой минуты спектакля. Распахивается занавес, и взору предстает величественный белокаменный храм, стены которого украшены изощренным скульптурным декором. Для художника Вячеслава Окунева прообразом этой - самой главной доминанты оформления «русских» сцен спектакля стал Дмитровский собор во Владимире – выдающийся памятник архитектуры древней Руси, что вполне логично: события в опере происходят в 1185 году, а собор был возведен в 1197 году. Этот храм становится в спектакле символом Руси, света, несет собой огромное жизнеутверждающее начало. В тон сценографии – впечатляющая россыпь русских и восточных костюмов, роскошных по покрою, цветовой гамме, отделке и богатству деталей. Камерные эпизоды оперы происходят на авансцене на фоне суперзанавеса в виде огромного гобелена с изображением Георгия Победоносца, поражающего копьем змия.

За архитектурными элементами декорации – уходящие ввысь голые стволы деревьев, которые причудливо переплетаются на фоне задника, представляющего собой то усыпанный звездами небосвод в момент солнечного затмения, то пространство,  пламенеющее отблесками пожарища в Путивле, то расцвеченные экзотическими сполохами и клубами облаков бесконечные дали половецких степей.

По ходу действия отдельные элементы декорации перемещаются, формируя различные сценические интерьеры. Исключительно сильное впечатление производит финал первого действия, когда под мощные удары набата белокаменные храмовые громады, поворачиваясь к залу тыльной стороной, на глазах у зрителей превращаются в ритуальные каменные изваяния кочевников и жители Путивля мгновенно оказываются в  плену у половцев.

 

Режиссерский спектакль

Самарский «Князь Игорь» несомненно режиссерский спектакль. Но именно Александрову - режиссеру-музыканту с двумя консерваторскими дипломами принадлежит и неожиданное композиционное построение спектакля, согласно которому увертюра к опере звучит после пролога, как бы иллюстрируя остающиеся «за кадром» события, а заключительный акт с плачем Ярославны следует без антракта за половецким актом, что должно усилить эмоциональное воздействие на зрителей за счет более контрастного противопоставления музыкальной и визуальной панорамы обоих актов и сообщить действию дополнительную динамику.

В спектакле немало придуманных Александровым чисто театральных условностей. Многие эпизоды решены в необычном – возвышенно-поэтическом ключе. В них пластика как основных персонажей, так и участников массовых сцен часто приближается к танцевальной и представляет собой своеобразный аккомпанемент звучащих арий и ансамблей. Подчиненная тщательно разработанной действенной партитуре, она привносит дополнительные эмоциональные импульсы во внешне статичные ситуации, превращает разрозненные эпизоды в единое сквозное действие.

Однако полет режиссерской фантазии в этом спектакле нигде не выходит за рамки реалистической традиции. Все происходящее на сцене абсолютно органично, оправдано внутренней драматургией мизансцен и главное – нигде не идет в разрез со звучащей музыкой, соответствуя ее характеру и раскрывая в ней неожиданные действенные импульсы.

В режиссерском решении спектакля, в построении отдельных мизансцен немало подлинных откровений. Юрий Александров, его ассистент по сценическому движению Ирина Шаронова и художник Вячеслав Окунев сделали, кажется, все возможное, чтобы самарская постановка  «Князя Игоря» получилась предельно зрелищной и живой.

 

О музыке и пении

Таких же откровений ждешь и в музыкальном решении спектакля. Хорошее впечатление произвели мощно и выразительно прозвучавшие в кульминациях хоровые сцены, но особенно - проникновенно исполненный трагический хор поселян, который невольно отошел на второй план в связи мажорной концепцией постановки. Остаются всегдашние претензии к дикции артистов хора, зато порадовали естественность и оправданность их сценического существования.

Несмотря на обилие прекрасных мелодий, «Князь Игорь» не так-то прост для восприятия. В нынешнем спектакле внимание зрителей приковано к сцене прежде всего благодаря роскоши сценографии и костюмов, а также динамичным мизансценам. В музыкальной же ткани спектакля, и особенно в звучании оркестра, то и дело возникают эмоциональные «бреши», ощущается дефицит внутренней энергетики и динамических оттенков.

Не вполне получилось пока и с обещанными тремя составами исполнителей. Спектакли разнятся в основном за счет «перетасовывания» исполнителей отдельных партий. Единственным и незаменимым Игорем является Василий Святкин. Он безусловный фаворит нынешнего спектакля. Мощный, насыщенный по тембру голос, ровно и свободно звучащий во всем диапазоне, в сочетании с прекрасной кантиленой и ясной дикцией позволяет певцу создать впечатляющий вокальный образ. Визуально Игорь Святкина не всегда столь же убедителен, что в актерском по своей сути спектакле Юрия Александрова моментально всплывает на поверхность. С этой точки зрения в роли Владимира Игоревича визуально выигрывает молодой Анатолий Невдах, хотя в вокальном отношении намного ярче и выразительнее искушенный Михаил Губский.

По вокалу и актерскому проживанию для Татьяны Лариной партия Ярославны - попадание в самую точку. Но певице все-таки более близки лирические излияния ее героини. Перебор эмоций приводит у Лии Габриелян в этой партии к излишне напряженному звучанию голоса, а дикционные проблемы порой превращают ее пение в вокализ.  Талантливому певцу-актеру Андрею Антонову раздолье в партии бесшабашного князя Владимира Галицкого. А вот в партии Кончака его мягкий бас-кантанта звучит менее выигрышно: здесь нужен более массивный и рельефный по тембру голос. Эта партия – испытание на прочность для начинающего артиста Георгия Щагалова, которого сразу по поступлении в труппу театра «бросили» на самый ответственный басовый репертуар. Пока способного певца выручают энтузиазм и юношеский темперамент, однако дефицит опыта и очевидные вокальные перегрузки могут сослужить ему плохую службу. Шагалов поет и характерную партию гудошника Скулы.

В насыщенной томной негой и страстью партии Кончаковны, которая написана для редкого по нынешним временам голоса – гибкого и подвижного контральто, Юлия Маркова и Наталья Ефанова – на равных. Но им обеим как раз и не достает столь желанного колорита звучания, придающего партии особую пряную экзотику.

Половецкие пляски – одна из самых ярких сцен оперы А.Бородина. В нынешней постановке они представлены в хореографии К.Голейзовского. Артисты балетной труппы танцуют темпераментно, с большой отдачей, у солистов нет никаких проблем с техникой. Однако вся эта сцена смотрится как некий вставной дивертисмент из другого, может быть, опереточного спектакля – не совсем тот стиль и характер танца, в пластике превалирует колорит броского современного шоу с элементами премьерского самолюбования. С этой точки зрения танцевальные сцены спектакля с участием артисток хора по своей драматургической наполненности выглядят более органично.

В целом же постановка «Князя Игоря» стала свидетельством впечатляющего творческого потенциала труппы Самарского оперного театра. Очевидно, что сегодня театру по плечу самые сложные исполнительские и постановочные задачи. Но очевидно и то, что предстоит еще многое сделать, чтобы новым техническим возможностям сцены в полной мере соответствовал и творческий уровень труппы.

Лидеры нынешней постановки откланялись после премьеры. Отыщутся ли другие, которые в грядущих постановках помогут театру удержать взятую  планку.

Число просмотров: 5453.