|
 «Самарские известия» знакомят вас с работниками и пациентами хосписа
Ольга Осетрова, главный врач самарского хосписа: «Дети - единственные, кто не нуждается в каких-либо объяснениях. У них другое мышление, которое нам не дано понять, но они все знают сами»
На моем рабочем столе лежит маленький квадратный листок бумаги. Сверху на нем аккуратно простой шариковой ручкой выведено: «Хоспис – самое улыбчивое место на свете». Я про себя читаю эту фразу, и сама улыбаюсь.
Еще неделю назад страшное слово «хоспис» пугало меня, как и многих других людей. А сегодня оно рождает в душе светлую грусть и спокойствие. В это трудно сразу поверить, поэтому предлагаю и вам познакомиться с работниками и пациентами самарского хосписа, где я побывала накануне.
Нельзя вылечить, но можно помочь
Из маленького окна небольшого одноэтажного пристроя мне машет женщина в белом халате. Я делаю приветственный жест в ответ и двигаюсь к входу. Ольга Осетрова, главный врач хосписа, встречает меня. Внутри чисто и уютно. Почти все вокруг - стены, мебель, техника и халаты на работниках - белого цвета. «Как в больнице», - думаю я, но тут же одергиваю себя: здешних пациентов уже не вылечить.
- Хоспис – это ведь даже не учреждение, а скорее философия отношения к пациентам, которые находятся на финальном этапе жизни, - начинает свой рассказ Ольга Осетрова. - Мы не можем изменить того, что время жизни наших пациентов очень ограничено, но мы можем изменить обстоятельства его жизни, сделать их максимально комфортными во всех аспектах. Это почти всегда непросто, особенно, когда врачи, занимавшиеся лечением инкурабельного (неизлечимого – прим. авт.) больного, не были с ним до конца честны. Сейчас у нас есть пациентка, которую убедили, что в хосписе ее поставят на ноги. И мы ей ничего не можем сказать. Во всяком случае, пока не можем...
Моя собеседница поправляет очки и более эмоционально, но все так же тихо и спокойно развивает тему. Она считает, что в основах законодательства не зря прописано, что врачи обязаны сообщать пациенту о диагнозе и только с его согласия сообщить о диагнозе его родственникам. Особенно, по ее мнению, важно, чтобы человеку сразу же сообщали обо всех процессах, происходящих в его организме, начиная с этапа обследования. Так он сможет принимать правду, как горькое лекарство – порционно, в не смертельных дозах.
- Вы никогда не узнаете заранее, как человек отреагирует на сообщение диагноза. Он может даже в него не поверить: люди такие особенные существа – они могут видеть черное, но искренне верить, что это белое. Но это право каждого – знать, что с ним происходит.
Не обманывают себя только дети
Ольга Осетрова работает в хосписе с 1996 года, когда он только появился, как волонтерская служба. За все это время, признается женщина, желания уйти не было ни разу:
- Мы, конечно, очень много плачем, но не меньше улыбаемся. Это такая особенная работа, наполненная массой эмоций. Просто так словами и не описать. Конечно, мы все к кому-то привязываемся, не можем просто так забыть покинувших нас людей. В прошлом году у меня была пациентка – четырехлетняя девочка Настенька. Когда она ушла, я четыре ночи не могла спать. Я и сейчас не могу ее спокойно вспоминать.
На глазах моей собеседницы проступили едва заметные слезинки, а голос чуть слышно задрожал.
- У вас и дети бывают… Как же вы с ними обо всем разговариваете? Им, наверное, лучше не говорить об их диагнозе?
- Да, бывают и детки, их немного, в стационарном отделении они не лежат. И вы знаете – дети - единственные, кто не нуждается в каких-либо объяснениях. У них другое мышление, которое нам не дано понять, но они все знают сами. И сами лучше всех утешат того, кто им помогает. А еще дети не обманывают себя. Именно поэтому с ними проще, а с взрослыми тяжелее.
Четыре койки и сорок пациентов
Врач предлагает мне познакомиться с пациентами, которые сейчас находятся в хосписе. Здесь их всего четверо, столько же палат в стационаре. Еще около сорока больных наблюдаются выездной службой на дому. Этого, по словам Ольги Осетровой, конечно, мало:
- Наш хоспис помогает только онкологическим больным. В Самаре еще есть государственный хоспис на 22 койки, но без выездной службы, и выездная служба (отделение паллиативной помощи) без стационара при онкоцентре. И все равно очередь есть, иногда пациентам приходится ждать и две недели.
Если возникла необходимость, родственники больного или он сам могут позвонить или прийти в хоспис. Для того чтобы встать на учет нужно два документа: заключение из СОКОД о соответствующей стадии заболевания, и направление из поликлиники по месту жительства. Наблюдение бесплатное, более того, пожертвования родственников запрещены.
- Ну что ж, пойдемте, познакомлю вас с нашей Натальей Ивановной.
Врач заходит в палату, я следую за ней.
В последнее время только болею
Наталья Ивановна (фамилии и имена пациентов изменены) – опытный геофизик с большим стажем, в хосписе второй день, если не считать тридцатидневного курса, который она уже прошла здесь месяц назад. С каждым днем семидесятилетней женщине становится все хуже, а дочь вернулась из отпуска на работу и не может постоянно ухаживать за матерью. Поэтому врачи решили вернуть пациентку в стационар. Сама Наталья Ивановна уже и не помнит, когда ей поставили диагноз.
- Это болезнь такая – она началась не сегодня и не вчера. В последнее время я только и делала, что болела.
Пациентке очень трудно говорить, она то и дело кашляет.
Ольга Васильевна садится рядом с больной и берет ее за руку. И начинает очень спокойно разговаривать с ней.
- Много процедур вам нужно делать, поэтому медсестры и врачи постоянно приходят, докучают. Вам с нами тоже нужно терпение. И вашей дочке - медаль ей дадим, а вам - орден за то, что все терпите.
Наталья Ивановна в ответ слегка улыбается:
- Да куда ж я денусь, от вашей заботы. Дай бог, чтобы еще и вам какой-нибудь орден дали! И Галине Ивановне и Инночке!
Любить своих родных, пока они рядом
Мы выходим из палаты, и главврач просит медсестру, сидящую за столом:
- Галина Ивановна, подойдите сюда, пожалуйста.
- Это о вас, наверное, только что Наталья Ивановна говорила. Надеется, что вам орден дадут, - говорю я своей новой знакомой.
- Да, мы с ней сейчас как лучшие подружки, - тепло говорит она. - Не сразу у нас, правда, заладилось – трудно было первое время, но сейчас все хорошо.
Галина Валеева, старшая медсестра стационара, работает здесь с января 2000 года. За пятнадцать лет, рассказывает Галина, она прожила столько судеб, что и не перечесть:
- Наша работа, конечно, эмоционально очень тяжелая. Привыкаешь к пациентам, а потом теряешь их. Эти чувства копятся, и в один момент происходит «выгорание». Это такое состояние, когда эмоции сдержать уже не удается.
Теперь у меня больше не остается сомнений, что люди, видевшие столько смертей, чувствуют все гораздо острее и глубже, поэтому я прошу медсестру сказать какое-то напутствие здоровым, у которых еще есть время жить.
- Все очень просто – любите своих родных, и все. Пока они рядом.
В этот момент у нее по щекам невольно покатились слезы. Галина тянется за салфеткой и начинает извиняться:
- Вы меня простите, сейчас как раз уходит пациентка, от этого мне трудно сдержать эмоции. То самое «выгорание». Никого из моих уже не осталось: ни мамы, ни папы, и всякий раз, когда к нам привозят пожилых пациентов, я вспоминаю их. То, что недодала родным, хочется отдать этим людям.
Болезнь душит
К еще одному пациенту, Эдуарду Витальевичу, меня провожает заместитель главного врача Ольга Коркунова. У пожилого мужчины вся шея в бинтах. Врач спокойно и весело представляет мне пациента и добавляет:
- Смотрите, в каком он красивом белом воротничке, прямо-таки кавалер!
Эдуард Витальевич в ответ смеется. В словах доктора столько ободрения и поддержки, что слова действительно звучат как комплимент.
Больному трудно говорить, но он с радостью рассказывает историю своей жизни. О том, как учился в школе, окончил университет, женился, работал на «АвтоВАЗе», о своих пяти сыновьях… Он особенно гордится ими и тем, что каждый из них по возможности старается навещать своего отца.
- Сегодня ко мне сын из Америки приедет! Он у меня просто умничка. Очень хочу скорее его увидеть!
Ольга Коркунова, когда мы выходим из палаты, объясняет, что Эдуарду Витальевичу сейчас нужно по четыре раза в день перевязывать шею, иначе он начинает чувствовать сильное удушье.
На мой уже привычный вопрос, трудно ли справляться с такой работой, врач отвечает:
- Я каждый раз думаю, что было бы с этим человеком, если бы нас не было рядом. От этой мысли становится как-то легче.
Грусть и улыбка
Перед уходом в комнате врачей я замечаю очень юную белокурую девушку, сидящую на диване. Она занята учебником, читает раздел по лечению пролежней но, увидев меня, тут же отрывается от чтения. Ее зовут Инна, и она окончила первый курс медуниверситета. В хосписе работает младшей медсестрой. Несмотря на внешне хрупкий вид, у нее, как и у всех здесь, сильный характер.
- В первое же мое дежурство здесь умер человек. Было нелегко, но я хочу помогать людям, а хоспис – лучшее место для этого.
Пожелав удачи молодому медику, я направилась к выходу. Все мои новые знакомые собрались в коридоре, как собирается вся семья, когда провожает одного из его членов в дальний путь.
Ольга Осетрова на прощание крепко и нежно обнимает меня. Я оборачиваюсь и вижу на стене часы, с которых на меня смотрит Мона Лиза со своей вечной улыбкой. Такие часы здесь как раз к месту, подумалось мне. Как и все, что здесь есть. Люди, вещи – все здесь нужно для того, чтобы боль и страх превращать в спокойствие и умиротворение.
- Я надеюсь, вы уходите от нас не грустной? Здесь никому не должно быть грустно. Точнее даже не грустно, а плохо, тяжело. Разве только должна быть светлая, легкая грусть. От нее никуда не деться. Да и зачем? - говорит мне на прощанье Ольга Коркунова. И улыбается. Все остальные тоже.
Здесь все так, как нужно, все на своих местах, продолжаю думать, закрывая за собой дверь. Ухожу я уже немного другим человеком, улыбаясь так, как мне улыбались сегодня здесь все.
|
|
