Паровая мельница купцов Соколовых

Как развивались хлебная торговля и мукомольная промышленность

Воспоминания краеведа Николая Жарова погружают в атмосферу города начала 20 века

Справка
Николай Васильевич Жаров родился 21 ноября 1908 года в селе Васюнино Подольского уезда Московской губернии. С 1909 года до конца своих дней жил в Самаре с перерывами в 1930 – 1932 годы, когда учился в Оренбурге и работал в Казахстане, затем участвовал в войне с Финляндией и Великой Отечественной войне. Окончил зоотехнический факультет сельскохозяйственного института. С 1932 года до выхода на пенсию в 1969 году работал зоотехником в Куйбышеве и области. Более 20 лет занимался изучением экономики и культуры Самарского края. Сотрудничал с музеями Алексея Толстого, истории СХИ.. Его очерки публиковались в газетах «Волжская заря», «Культура», «Вольнодумец».

Отец Николая Жарова еще в дореволюционные годы работал кассиром на мельнице купцов Соколовых. Это была самая большая мельница Самары. Здание сохранилось до наших дней. Оно построено в 1900-х годах, имеет 6 этажей, выполнено из красного кирпича, расположено за Хлебной площадью у моста через реку Самарку, в самом начале улице Водников, на углу с улицей Григория Засекина.
Жаров написал воспоминания о своем отце, о мельнице Соколовых. Мне посчастливилось познакомиться с ним в начале марта 1990 года. Оказалось, мы жили неподалеку друг от друга, на разных сторонах одной улицы Советской Армии. Я неоднократно бывал у Жарова, слушал его рассказы. К тому времени ему шел уже 82-й год, родственников у него не осталось. Он передал мне текст своих воспоминаний. Прежде они нигде не публиковались. Текст печатается в сокращении.

Преуспевающее товарищество
«В Самаре отец работал на мельнице торгово-промышленного товарищества Якова и Ивана Соколовых кассиром. О Якове Гавриловиче тогда ничего не было слышно. По-видимому, к тому времени его уже не было в живых. А Иван Яковлевич жил на Заводской (Венцека) улице и считался единоличным хозяином фирмы. Там же находилась и его главная контора.
Говорили, что дед Ивана Яковлевича пришел в Самару в лаптях, торговал зерном, передавал свое дело сыну и внуку. А те, объединившись в товарищество, решили построить крупную паровую мельницу. Получив разрешение на ее строительство в очень выгодном и удобном месте, немедленно приступили к работе. Из документов, сохранившихся в музее Механико-технологического техникума, известно, что от утверждения проекта до пуска ее в эксплуатацию прошел всего 21 месяц (с 15.03.1905г. до 15.12.1906г.) На мельнице ежегодно перемалывалось 3,5 миллиона пудов зерна.
Соколовы сколотили огромный капитал, который, по слухам, составлял 20 миллионов рублей, имели на ходу крупную паровую мельницу, великолепную дачу на Барбошиной поляне, где сейчас находится санаторий им. Чкалова.
Успех фирмы не случаен. Самара для мукомолов находилась в очень выгодном положении. На юге и юго-востоке от нее простирались обширные степи.
В первой половине ХIХ столетия сюда началось усиленное переселение крестьян из малоземельных губерний России и Украины. Появились большие, напоминающие их названия, села – Черниговка, Тамбовка, Пензяковка, Украинка. Были и другие названия, связанные с первыми поселенцами – Алексеевка, Антоновка, Спиридоновка, Ивановка, Богдановка.
Крестьяне этих сел выращивали зерно, в основном – пшеницу. Зимой, с установлением санного пути, везли ее в Самару, а там, на Хлебной площади, продавали приказчикам владельцев мельниц. Частично им удавалось продать пшеницу, не доезжая до базара, на засамарные мельницы.
Зерно поступало в Самару и из других хлеборобных районов, по преимуществу с востока и юго-востока от нее. Везли его по железной дороге и по воде, в небольших баржах.
Самара превратилась в центр хлебной торговли и мукомольной промышленности. Появились крупные паровые мельницы вблизи Волги и за рекой Самаркой – Журавлева, Субботина, Бобермана, Башкирова, Соколова.
Мельницы работали круглый год и останавливались, как правило, только для кратковременного ремонта».

От амбаров – к элеваторам
«Хранилось зерно в огромных деревянных амбарах, построенных в ряд вдоль крутого берега реки Самарки, где сейчас хлебный элеватор, комбикормовый завод. Загружались амбары и сверху, когда зерно поступало от крестьян и ссыпалось через верхние двери, и снизу, при разгрузке хлебных барж. В дальнейшем, внизу, вдоль склона, к амбарам до соколовской мельницы и дальше проложили железнодорожную ветку. Стало возможным подвозить зерно к амбарам и отвозить его на мельницы по железной дороге. На некоторых мельницах для хранения зерна использовались другие помещения.
В начале ХХ века на том же месте у реки Самарки были построены крупные государственные хлебные элеваторы – сначала старый, обитый снаружи серым, по-видимому, оцинкованным железом, а затем, в 1916 году, и новый. Соколовская мельница, как и многие другие, в комплексе с основным корпусом, где производился размол зерна, имела свой небольшой элеватор. На элеваторе зерно не только лучше сохранялось, но и очищалось от всяких примесей. Отходы от такой очистки, состоящие из семян сорных трав (кукола) и битого зерна, охотно покупались населением для кормления кур. Амбары становились не нужны. Некоторое время их использовали для других целей, а потом постепенно сломали».

Организация плюс дисциплина
«Развитие мукомольной промышленности в Самаре, сконцентрированной в одном месте – на южной и юго-западной окраинах города и за рекой Самаркой, привело к столкновению интересов владельцев мельниц и к жестокой конкуренции. Но товарищество Соколовых процветало. Его успешной работе способствовали удачный выбор места постройки мельницы, хорошая организация производства, умение полностью обеспечить себя высококачественным и, по возможности, дешевым зерном, подбором руководящих работников и служащих, их материальной заинтересованностью в хорошей работе, жесткая дисциплина на производстве, качество выпускаемой продукции и умелая ее реализация.
Мельница и все, что к ней относилось, вписывалось в единый четырехугольник. Северная сторона его – фасад конторы и жилых домов, мучная лавка, выходили на Хлебную площадь, на которую в зимнее время нередко съезжалось столько крестьянских подвод, что между ними и собаке пролезть было трудно. Проданное мужичками зерно ссылалось на мельничный элеватор, за которое им тут же выдавали деньги. Получалось: мужичкам удобно, а покупателям выгодно – ведь они при этом не несли никаких расходов по транспортировке закупленного зерна. К южной части мельничного четырехугольника, к элеватору по железнодорожной ветке подгоняли вагоны, прибывшие с зерном из других мест. Разгружались они быстро, прямо «с колес» грузчиками, с минимальным применением ручного труда. По другую сторону ветки и к западу от мельницы было несколько хлебных амбаров.
Недалеко от мельницы, на косе, при впадении Самарки в Волгу, в те времена находилась крупная нефтебаза, принадлежащая иностранной компании Нобеля. С этой базы Соколовы получали горючее, необходимое для механизированных работ предприятия и отопления жилых помещений. Для хранения запаса горючего на территории мельницы стоял огромный нефтяной резервуар.
Западную сторону мельничной территории целиком занимал производственный корпус. Восточную, обращенную к Журавлевскому спуску и Самарке, - жилые дома. Единственное, что в описанном четырехугольнике было не сококоловским, это два небольших двухэтажных дома, обращенных фасадом на Хлебную площадь, принадлежащих церкви. В них жили священники, а на втором этаже одного из них помещалась Федоровская церковно-приходская школа, в которой во втором классе учился и я. Но церковные дома не мешали мельнице.
Служащим мельницы предоставлялась бесплатная квартира со всеми тогдашними удобствами – центральным отоплением, освещением, водопроводом, погребом и утепленной уборной. Дома, в которых мы жили, находились на расстоянии не более 5 минут ходьбы до мельничной конторы. Квартира управляющего была над конторой. Все связывалось в один узел. Затраты на жилье, по расчетам хозяев, видимо, вполне оправдывались. У них создался работоспособный штат конторских, производственных и заготовительных служащих. Каждый из них всегда мог быть вызван на работу и в нерабочее время».

«Почем просишь, любезный?»
«Одно из важных дел на мельнице – закупка зерна. Им занимались опытные приказчики. Если судить по количеству мест закупок и объему работы, их было вместе с другими заготовителями не менее десяти человек. Качество закупленного зерна имело большое значение. На мельнице была своя лаборатория, где оно проверялось по сортности, натуре, другим показателям. Но делалось это только тогда, когда зерно закупалось большими партиями или хранилось в своем элеваторе. На хлебном базаре ограничивались оценкой качества «на глазок». Допускалось это по двум причинам: во-первых, проводить лабораторную проверку зерна в каждом крестьянском возу не представлялось возможным, и во-вторых, закупку его проводили только те, кто грубых ошибок допустить не мог.
Куплю и продажу зерна можно было наблюдать на Хлебной площади. Подойдет мельничный приказчик к подводе, просунет руку вглубь полога с пшеницей (крестьяне в те времена возили зерно не в мешках, а насыпью в расстеленный на сани полог, который крепко увязывали веревками), возьмет из средины воза горсть зерна, слегка поиграет им на ладони, словно пытается определить его вес, и скажет: «Почем просишь, любезный?» - «По полтиннику хочу», - отвечает хозяин. «Больше тридцать двух дать нельзя», - важно, словно для себя, промолвит приказчик. «Как нельзя? За такую-то пшеницу – зерно к зерну! Посмотри, какая сухая!» И тут же достает горсть зерна, пытаясь доказать свою правоту. Но приказчик не смотрит – он видел: пшеница замечательная, и притом белотурка. Делает вид, что собирается двигаться дальше, и делает шаг в сторону. «Сорок!» - кричит мужичок, боясь упустить покупателя. И тут приказчик, повернувшись к нему, как бы идя ему навстречу, скажет: «Ну, вот что, тридцать восемь». И, чувствуя согласие собеседника, добавляет: «А сколько ее у тебя?». «Чилякин мерил – пудов тридцать будет», - отвечает тот. «Вези за двадцать пять». И, не дожидаясь согласия, пишет записку на мельницу.
А «любезный» рад. Кончилась его стоверстная зимняя дорога».

Как скажет Афанасий Кузьмич
«Центральной фигурой на мельнице был управляющий Афанасий Злобин, которого все называли Афанасий Кузьмич. Помню, он был невысокого роста, крепкого сложения, перед революцией на вид не более 50 лет. Обращала на себя внимание его короткая густая русая бородка, волосы которой непослушно торчали во все стороны. На мельнице «его боялись, как огня». Вот, что рассказал мне об Афанасии Кузьмиче бывший приказчик мельницы Дементьев, с которым мы встретились в сороковом году в селе Ивашовке Сызранского района:
«Заходит однажды Афанасий Кузьмич в выбой и видит – выбойщик подставляет мешок под трубу, по которой идет мука одного сорта, зашивает его, а ставит клеймо другого сорта. Он тут же отстраняет его от работы и направляет в контору, где проштрафившийся получает полный расчет. Увидел как-то – из мельничной трубы валит густой черный дым (от неполного сгорания горючего). Немедленно отдает распоряжение: «Машиниста такого-то в машинное отделение не пускать». Пришел машинист на работу, а в дверях его встречает здоровенный дядя и говорит: «Вас ни в корпус, ни в машинное отделение приказано не пускать». – «Кем приказано?» – «Да Афанасием Кузьмичем».
Был и такой случай. Одному из сыновей хозяина, Александру Ивановичу, было доверено производить закупку зерна. Его положение да еще среднее коммерческое образование не позволяли ему толкаться на базаре среди мужицких подвод. И хозяйский сын решил покупать его оптом, большими партиями. Приходит как-то он в кабинет управляющего и обращается к нему: «Афанасий Кузьмич, я вот купил столько-то вагонов пшенички», – и показывает образцы. Взял управляющий горсть зерна из одного мешочка, поиграл им на руке и ответил: «Александр Иванович, вы больше закупкой зерна для мельницы не занимайтесь». Жаловался ли Александр Иванович отцу на своего управляющего – не знаю. Только, как утверждал Дементьев, все осталось так, как решил Афанасий Кузьмич.
Несмотря на то, что технологией производства ведал опытный специалист крупчатник Буреш, Афанасий Кузьмич ежедневно сам контролировал качество выпускаемой продукции. Все было под его наблюдением и контролем. Но вмешивался в дела своих подчиненных редко и только тогда, когда их действия наносили ущерб управляемому им предприятию – снижали доход от него. Такие поступки он пресекал немедленно…
Мельница, построенная Соколовыми, сохранилась и до настоящего времени, значится под номером один, работает и считается лучшим мукомольным предприятием города».