Сергей Урсуляк: «Главная задача режиссера - думать»

В Самаре продолжаются съемки 12-серийного сериала «Жизнь и судьба» по роману В.Гроссмана. На встрече режиссера фильма Сергея Урсуляка со студентами самарской Школы кино и анимации побывала корреспондент «СИ».

Съемки сериала о Великой Отечественной войне взбудоражили всю Самару. Каждый день посмотреть на то, как идет процесс создания картины, приходит все больше людей. Самарцы, попавшие в массовку, считают себя счастливчиками и баловнями судьбы. «Мы видели сегодня самого Урсуляка!», «А я снималась с Нифонтовой!» - с восторгом рассказывают многие из них.

«СИ» повезло еще больше. Мы попали на встречу главного режиссера сериала «Жизнь и судьба» Сергея Урсуляка со студентами самарской Школы кино и анимации. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию их интереснейший разговор.

 

- Сергей Владимирович, скажите, как стать хорошим режиссером?

- Ну, это вопрос часов на семь (смеется). Для того, чтобы стать хорошим режиссером, нужно этого, в первую очередь, хотеть. Также нужно читать, смотреть кино, уметь отличать хорошее от плохого, ходить в театры, интересоваться тем, что происходит в жизни.

Самое простое в профессии режиссера – это снимать кино, кричать «Мотор!» и «Стоп!» Это может любой. Кто-то сказал, что режиссером может быть каждый, кто не доказал обратное. Как вам это объяснить? На съемочную площадку вы выходите не один, рядом с вами работает еще огромное количество людей. Если вы наберете хороших актеров, они как-то вам сыграют, хороший оператор как-то снимет, директор как-то посчитает деньги, монтажер как-то смонтирует. В общем, кино как-то получится. Но это не есть кино, не есть режиссура. Вам, как молодым режиссерам, нужно что-то очень любить и что-то очень не любить. И вот эти любовь и нелюбовь переносить на пленку. Для этого надо искать соответствующий сценарий или писать его самому.

 

- Расскажите, как вы готовитесь к съемкам картины? Как проходит ваш подготовительный период?

- Я стараюсь, чтобы у моих картин подготовительный период был как можно более длинным. Во-первых, это дает возможность не сходить с ума и не работать много. Честно скажу, я не люблю много работать. Во-вторых, подготовительный период стоит недорого, дорого обходятся съемки. Поэтому все, что успел сделать заранее, потом сохранит тебе деньги.

Но репетируем мы немного. Я просто сажусь с актерами, и мы договариваемся о способе игры, о способе существования, о том, что и как мы делаем. Мы читаем сценарий. Вместе с оператором я ищу места съемок натуры, интерьера. И самое главное – думаю. Вообще, главная задача режиссера – думать. И пытаться заставить всех своих подчиненных двигаться в едином направлении. А это самое тяжелое в профессии. Поэтому у режиссера должен быть сильный характер. Я же, в общем, неконфликтный человек. Не люблю давить или ломать. Но иногда приходится это делать.

 

- В период подготовки вы рисуете раскадровки* вместе с оператором Михаилом Сусловым?

- Боже упаси! Я несколько раз пытался рисовать раскадровки, но ничего более чудовищного из-под моего пера еще не выходило. Это так убого выглядит, что даже стыдно показывать.

Обычно мы с Сусловым просто договариваемся о том, как это будет выглядеть. Черно-белое или цветное, какие-то общие вещи.

Расскажу об одной особенности операторов: все они из-под палки читают сценарий и тут же его забывают. То есть у них есть ощущение про что они снимают, но вот кто кому жена, кто сестра, и почему тот мужчина кричит на эту женщину, - они не очень понимают. И это нормально. На первых порах меня это обижало и напрягало, но потом я понял, что не надо от операторов требовать того, чтобы они были режиссерами или сценаристами, у них своя жизнь, они видят по-своему. Важно, чтобы они делали то, что тебе хочется. Главное – не допустить конфликта. Ну и что, что оператор не знает, кто такой Маковецкий или почему он сейчас подошел к этой женщине, не требуйте этого от него.

Есть режиссеры, которые раскадровывают фильм от начала до конца. Наверное, это очень хорошо и удобно. Но мне это скучно. Я прихожу на площадку и импровизирую. Я не являюсь рабом нарисованного три месяца назад. Да, на мои импровизации уходит больше пленки, но пока не выгнали с работы, я ее трачу и банкую. Гуляю по буфету, что называется.

 

- Как вы работаете с актерами? Предоставляете им свободу или предъявляете больше требований?

- Конечно, у меня есть представление о том, что должен играть актер. Но одно дело, когда я представляю это, лежа в кровати, и совсем другое, когда приходит живой актер и наполняет роль своим содержанием. Отталкиваясь от индивидуальности актера, я могу что-то поменять. Но не кардинально. Здесь не нужно быть рабом своих представлений. Главное, чтобы актерская индивидуальность не разрушала то, что вы хотите видеть.

Что касается актеров, то их нужно любить, слышать, но не слушать, когда они заявляют «а я хочу так…». Да мало ли что ты хочешь! Здесь важнее, чего хочу я. Это правила игры. Если тебе это не нравится, то зачем ты у меня снимаешься? Но, как правило, у меня на площадке до конфликтных ситуаций дело не доходит.

Тут опять важен подготовительный период. Лучше всего до начала съемок несколько раз встретиться с актером. У меня не бывает проб. Но те не менее мы пробуем актеров… общением. Мы садимся с ним, разговариваем. Первая встреча проходит, вторая… Мы говорим о самых разных вещах и таким образом выруливаем на то, что нам предстоит. Постепенно актер начинает раскрываться человечески. И тогда я понимаю, насколько он доброкачественный человек, не капризный ли, не дурак ли (среди актеров это часто встречается, они отнюдь не философы).

Так мы во время подготовительного этапа определяем актерскую команду и неожиданностей не возникает. Я уже знаю заранее, кто из актеров склонен к плохому настроению, и знаю как себя с ними вести. Есть актерские индивидуальности, которым, чтобы привести себя в рабочее состояние, нужно покапризничать, сказать: «Я устал, я не могу, у меня нервы, у меня вчера был тяжелый спектакль» и так далее. Как правило, эти актеры выплескивают все свои состояние на второго режиссера, на ассистента по актерам, на гримера, костюмера. Ко мне они уже приходят готовыми работать. Если такое поведение не выходит за рамки санитарных норм, то это можно простить.

Мы должны понимать, что основа картины – это актерская работа. Все остальное, при всей моей любви к операторам, это попутная песня. И, конечно, я должен понимать, что актерам сложно придти и с полпинка начать играть в незнакомой обстановке, или когда что-то не готово на съемочной площадке, или когда их вызвали в 9 утра, а в кадр они входят только в 14 часов.

К актерам нужно относиться с пониманием, конечно, не давать гулять по буфету, но и понимать, что они имеют право чуть на большую свободу, чем любой другой член съемочной группы. Но актеры в свою очередь не должны, как я уже сказал, нарушать санитарные нормы. Я плохих людей не люблю и, как правило, до съемок не допускаю.

 

- А что, это заразно?

- Бывает. Во-первых, виновато во многом конфликтное состояние актеров. Они же животные (не при Лике будет сказано). Стая. Один «разгавкается», второму тоже захочется поорать, и начинается цепная реакция. Пару раз у меня такое было. Кто-то скажет, что он не понимает, чего я от него хочу. И тут вдруг все начинают не понимать. Не доводите до этого. Если актер сошел с ума и требует, чтобы вы сделали что-то, как хочет он, предложите ему снять два варианта: его и свой. Главное – не ссорьтесь. Вы же понимаете, что он уйдет, и у вас будет два варианта, один из которых ваш. И на монтаже все решится. Пойдите на компромисс. Потом вы все равно выберете свой вариант, он же лучше (смеется).

 

- Вы уже несколько лет снимаете фильмы для телевидения. Чем вас привлекает работа на ТВ?

- Долгое время я работал, делал фильмы, которые могли быть хорошими или нехорошими, получать призы на фестивалях, выдвигаться на премии, но их резонанс был минимален. Никто их не видел, кроме больших любителей моего творчества. И это выхолащивает, потому что нужно чем-то питаться. Когда ты молод, тебе достаточно самого процесса съемок, а если кто-то еще посмотрел твой «шедевр», это вообще прекрасно, а приз дали – так вообще замечательно! Но какой-то момент этого становится мало. Понимаете, мало! Ты год готовишься, год делаешь, болеешь, умираешь… а потом видишь три автобуса зрителей – твоих коллег, которые посмотрят, похлопают, может, приз дадут. Ну, выйдут пять статей: три хороших, две плохих и все. Все!

Когда же фильм идет по телевизору, я сразу ощущаю отклик. Проходит 15 минут, я включаю интернет и захожу на форумы. А там уже пишут: «Чтоб ты сдох!» (смеется). Это горячий, неадекватный, конечно, болезненный отклик, но проходят годы, а на форумах все еще доругиваются, проклинают, осуждают… Это совсем другое ощущение.

 

- Какую самую большую ошибку допускают начинающие режиссеры?

- Самая главная ошибка молодых режиссеров – это желание вместить в свой первый фильм все, что они знают. Когда они хотят показать себя не такими, как все, и снять что-то такое эпохальное. Что-то, что войдет в историю кино. Это большая беда. Этим очень грешит ВГИК.

Вгиковские работы чаще всего ужасны тем, что в них все не как у людей. На самом деле, самое сложное – это снять просто.

Если вы посмотрите по настоящему великие картины, вы увидите, что все они сделаны просто. Они просто мизансценированы, они не предполагают какой-то охренительный монтаж, они очень простые. История в них рассказана внятно. Больше ничего не нужно. Все остальное от лукавого, поверьте мне.

Все эти фильмы с изысками, с точным попаданием «а вот сейчас точно так носят, и поэтому это будет бомба» - это на один сезон. Посмотрите фильмы 1960-х годов, тогда очень любили формальные вещи. Все эти картины устарели мгновенно.

А все, что просто, внятно рассказано, без выпентрежа, на хороших актерских работах, на внятных взаимоотношениях, на истории, которая трогает – это будет жить вечно.

 

- В России снимается больше двухсот фильмов в год, однако в широкий прокат выходят единицы. Почему, в отличие от европейского кино, у нас ситуация складывается именно таким образом?

- Почему у нас не как в Европе? Выйди на улицу, и задай себе этот вопрос: «Почему у нас дороги не как в Европе, почему люди живут не как в Европе?» Потому что у нас все не как в Европе.

В кино у нас все не как в Европе потому, что у нас есть кучка людей из одной и той же лесной школы, для которых важнее всего бабло. Это продюсеры и прокатчики.

Кинематограф, это все-таки, в первую очередь, производство. Ты вкладываешь деньги – получаешь прибыль. Но это тоже можно делать по-разному. Можно делать так, как делали при Советской власти. Гайдай снимал замечательное кино. Пусть от его фильмов воротили нос высоколобые бергманоиды, но это было замечательное кино, которое приводило людей в залы и возвращало деньги. И все Тарковские существовали именно на эти деньги. На деньги от Меньшова, Гайдая, Рязанова.

Сейчас, к сожалению, эта система разрушена, и во многом, разрушена бессовестностью телевидения. Мы видим, что немолодые, образованные люди, как правило, в кино не ходят.

В кино ходят сами знаете кто, вот ими и набивают залы. Для них идут «Самый лучший фильм-6», лучше артиста, чем Галустян, они не видели, лучше диалогов, чем в «Камеди клаб», они не слышали. Что делать? Надеюсь ситуация начнет выправляться, но, боюсь, произойдет это когда вы станете чуть старше меня.

 

*Раскадровка - разбивка сцены на кадры. То есть на отрезки, которые будут видеть зрители. Продумывается положение актеров, ракурс камеры и другие важные детали, чтобы потом грамотно смонтировать сцену.

Число просмотров: 5436.